Чаша Уоррена (или Кубок Уоррена) – уникальный серебряный римский кубок с изображением двух гомоэротических сцен. Названа так по имени своего владельца, писателя и коллекционера Эдварда Пэрри Уоррена, и приобретенная Британским Музеем в 1999 году.
По всей видимости, чаша была изготовлена неким греческим мастером для римского клиента, в первую декаду н.э., в эпоху повального увлечения эллинизмом, начавшегося при Нероне. Заметно, что чашу использовали весьма интенсивно и долго: ручки отломаны, позолота на фигурах стерта, хотя, все же, удивительным образом она сохранилась до наших дней в сносном состоянии. Романское искусство широко использовало сексуальную тематику, хотя, в большей степени она была все же гетеросексуальной, и такие чаши всегда использовались в паре, предназначаясь быть предметом обсуждений во время возлежаний и обедов.
На одной из сторон изображен мужчина (актив, или эраст), занимающийся анальным сексом с юношей (катамитом, или эроменом, — пассивом), с использованием веревки, или какого-то приспособления, прикрепленного к потолку, в позе, получившей название «скачка святого Георгия». В это же время, мальчик, скорее всего, раб, подсматривает из-за приоткрытой двери, — статус раба в эпоху римского принципата приравнивался к неодушевленной и бесправной вещи, поэтому на них не обращали внимания, позволяя украдкой шпионить.
На другой стороне чаши – двое любовников, занимающиеся сексом. На обеих сценах на заднем плане видны искусно отчеканенные драпировки, китара (лира), и даже трубы. Такая тщательность и скрупулезность в изображении и отдельных частей чаши, и любовных пар в целом говорит о доминантном греческом влиянии в музыке, скульптуре и живописи в тот период.
Чаша была приобретена Уорреном у некоего продавца в 1911 году за 2 000 фунтов. Считается, что обнаружена она была в Баттире, городе, находящемся в нескольких километрах от Иерусалима, вместе с монетами эпохи императора Клавдия; возможно, спрятанными во время разорения Иудеи римлянами.
Комментарий куратора Британского Музея Дюфри Уильямса:
«Мы хотели показать этот объект в контексте наших представлений и понимания сексуальности в римскую эпоху. Нам эта чаша кажется экстраординарной, хотя в то время она воспринималась вполне обычно, наряду с настенными рисунками, фресками и мозаикой в термах, виллах и борделях, изобиловавших сценами с подобной тематикой…»